- Что ты видишь, Шизу-чан? – спрашивает Изая, резко вдыхая. – Расскажи. Тогда мы сможем увидеть это вместе.
Шизуо лениво приоткрывает глаза, скользит взглядом по белой стене, с которой они предусмотрительно сняли картины. Стена – превратилась в экран. А Шизуо – проектор.
- Вижу, как сигареты пляшут канкан, - говорит Хейваджима. – А потом они прыгают в молоко. Тонут, разваливаются, мокнут. У них тренировка по синхронному плаванию.
Шизуо вздыхает, закрывает глаза. Лень растеклась по телу, обволокла второй кожей, стелилась по полу молоком.
- Что ты на самом деле видишь? – Изая, похоже, отставать не собирается.
Шизуо распахивает глаза, разрушая оцепенение. Изая оседлал его бедра, придвигаясь. Положил руки на плечи и вглядывается.
- Что? – интересуется Орихара. – Расскажи? – он ведет рукой от плеча к шее, поглаживает затылок. – Пожалуйста?
Шизуо вздыхает.
- Там Каска. Он маленький, лет шесть. Он держит в руках бутылки из-под молока, только в них кофе. Темный, горький, без сахара. Каска отпускает горлышки, бутылки падают. Разбиваются. На полу черные лужи, склизкие. Он садится около них, по-турецки, как в детстве. И достает сигареты, они белые. И мне кажется, что они из молока. Из сушеного молока, из хлопьев. Белых, гниющих. Если он их выкурит, - умрет. Только он не курит. Крошит, ломает, ссыпает в лужу. И это белое на черном – Каска всегда был пафосен. Должно было быть какао – шоколадное, теплое, а осталось белым на черном.
Изая кивает, оборачивается, разглядывает.
-Видишь? – интересуется Хейваджима.
- Вижу, - Изая серьезен, так, будто и правда видит, будто позади и правда кто-то есть.
Орихара оборачивается к Шизуо, смотрит глаза в глаза, не боится. Зрачки у него жутко-черные, расширенные, и глаза в полумраке темные, неестественные. Почти черные на бледном лице. Глаза у Изаи – стекляшки, не живые, как у Каски за его спиной. Шизуо хочется накричать на Орихару, встряхнуть, чтобы стекляшки из его глаз выпали, подобно контактным линзам. Шизуо щипает кожу на руке, он хочет проснуться. Но это не помогает, стены растекаются тающими айсбергами, диван под ладонями рыхлый, по полу туманом стелится безумие. А Каска за спиной Орихары курит.
Изая тянет Шизуо за длинные прядки на затылке. Хейваджима моргает, качает головой, не специально стряхивая руки Орихары. Изая придвигается ближе, обнимает за шею, склоняя голову к плечу.
- Ты почти отключился, знаешь ли, - неодобрительно говорит он, его глаза блестят любопытством, и Шизуо облегченно вздыхает. – Не стоило курить после дозы.
- Ты тоже курил, - протестует Шизуо.
- Я привычный, - пожимает плечами Изая. – Что ты видел?
- Тебе не плевать?
- Нет.
- Тогда только после вас, - улыбается Шизуо. – Что видишь ты?
Орихара неестественно выпрямляется, замирает на мгновение, а потом прижимается всем телом. И целует. Осторожно, прикусывая губы, зарываясь пальцами в волосы Шизуо.
- Это, - выговаривает Изая, отстраняясь. – И мглу. Она темным озером вокруг дивана, лезет по стенам, воет, хочет наружу, в город. Она вязкая, липкая, плотная. На мгле слова, рисунки, карты. Похоже, из моего последнего дела. Они красные, непонятные, больше похоже на клубничное варенье. И это красное на черном. Некрасивое, продажное, развратное. А у тебя синяки на шее. В темноте они черные, на них капает кровь, и это красное на черном. А мы сидим на диване, рядом, и у нас галлюцинации на двоих. О том, как молоко смешивается с клубничным вареньем.
Шизуо слушает внимательно, а когда Изая заканчивает, обнимает за талию, притягивая.
- Забавно, - шепчет он Орихаре на ухо.
От Изаи пахнет клубникой, и Шизуо утыкается носом ему в макушку, вдыхая. Орихара нечаянно прокусывает губу, и кровь капает на бледную шею Хейваджимы. Красное на белом.
Каска за спиной Изаи прекращает курить, встает и кивает. Беззвучно шепчет: «Молодец». И это выглядит как благословение.
Шизуо закрывает глаза, а когда открывает – стены не расползаются, диван не проваливается, а на полу пушистый ковер.
Изая сидит рядом, он, кажется, только собирается принять свою дозу. Шизуо берет его за руку, отвлекая.
- Идем, я покажу тебе, каково на вкус молоко с клубничным вареньем, - говорит Хейваджима и уводит Изаю из комнаты с белой стеной – экраном.
.желтоперая птичка, да,было бы не плохо так чудить иногда в компании няшей,только желательно без побочных эффектов х) спасибо,и за печеньки тоже ^^ теперь буду надеяться,заказчику тоже понравится)
спасибо автор, вкусно) хотелось бы сказать больше - текст ведь хороший. но я не улавливаю идею. что вы пытались рассказать?) пусть текст и о наркотиках, он должен нести идею большую, нежели благословение от галлюцинации и смешные символы сочетаний цветов) и откройтесь, плз ^^
|Key|, рад, что пришлось по вкусу) На самом деле мне самой трудно припомнить первоначальную идею,ибо писалось на парах в полусонном состоянии.Кажется,я хотел что-то вроде Шизуо,который искал ответы на свои вопросы,которые даже себе задать боится,неосознанные.А тут попалась на глаза эта заявка,и я подумал,что Шизуо мог прийти за ответами к информатору.Ну,и далее продолжение сего банального сюжета.Так и получился этот отрывок из их вечера ^^ раскрытый теперь автор)
-
-
05.04.2012 в 18:55Шизуо лениво приоткрывает глаза, скользит взглядом по белой стене, с которой они предусмотрительно сняли картины. Стена – превратилась в экран. А Шизуо – проектор.
- Вижу, как сигареты пляшут канкан, - говорит Хейваджима. – А потом они прыгают в молоко. Тонут, разваливаются, мокнут. У них тренировка по синхронному плаванию.
Шизуо вздыхает, закрывает глаза. Лень растеклась по телу, обволокла второй кожей, стелилась по полу молоком.
- Что ты на самом деле видишь? – Изая, похоже, отставать не собирается.
Шизуо распахивает глаза, разрушая оцепенение. Изая оседлал его бедра, придвигаясь. Положил руки на плечи и вглядывается.
- Что? – интересуется Орихара. – Расскажи? – он ведет рукой от плеча к шее, поглаживает затылок. – Пожалуйста?
Шизуо вздыхает.
- Там Каска. Он маленький, лет шесть. Он держит в руках бутылки из-под молока, только в них кофе. Темный, горький, без сахара. Каска отпускает горлышки, бутылки падают. Разбиваются. На полу черные лужи, склизкие. Он садится около них, по-турецки, как в детстве. И достает сигареты, они белые. И мне кажется, что они из молока. Из сушеного молока, из хлопьев. Белых, гниющих. Если он их выкурит, - умрет. Только он не курит. Крошит, ломает, ссыпает в лужу. И это белое на черном – Каска всегда был пафосен. Должно было быть какао – шоколадное, теплое, а осталось белым на черном.
Изая кивает, оборачивается, разглядывает.
-Видишь? – интересуется Хейваджима.
- Вижу, - Изая серьезен, так, будто и правда видит, будто позади и правда кто-то есть.
Орихара оборачивается к Шизуо, смотрит глаза в глаза, не боится. Зрачки у него жутко-черные, расширенные, и глаза в полумраке темные, неестественные. Почти черные на бледном лице. Глаза у Изаи – стекляшки, не живые, как у Каски за его спиной. Шизуо хочется накричать на Орихару, встряхнуть, чтобы стекляшки из его глаз выпали, подобно контактным линзам. Шизуо щипает кожу на руке, он хочет проснуться. Но это не помогает, стены растекаются тающими айсбергами, диван под ладонями рыхлый, по полу туманом стелится безумие. А Каска за спиной Орихары курит.
Изая тянет Шизуо за длинные прядки на затылке. Хейваджима моргает, качает головой, не специально стряхивая руки Орихары. Изая придвигается ближе, обнимает за шею, склоняя голову к плечу.
- Ты почти отключился, знаешь ли, - неодобрительно говорит он, его глаза блестят любопытством, и Шизуо облегченно вздыхает. – Не стоило курить после дозы.
- Ты тоже курил, - протестует Шизуо.
- Я привычный, - пожимает плечами Изая. – Что ты видел?
- Тебе не плевать?
- Нет.
- Тогда только после вас, - улыбается Шизуо. – Что видишь ты?
Орихара неестественно выпрямляется, замирает на мгновение, а потом прижимается всем телом. И целует. Осторожно, прикусывая губы, зарываясь пальцами в волосы Шизуо.
- Это, - выговаривает Изая, отстраняясь. – И мглу. Она темным озером вокруг дивана, лезет по стенам, воет, хочет наружу, в город. Она вязкая, липкая, плотная. На мгле слова, рисунки, карты. Похоже, из моего последнего дела. Они красные, непонятные, больше похоже на клубничное варенье. И это красное на черном. Некрасивое, продажное, развратное. А у тебя синяки на шее. В темноте они черные, на них капает кровь, и это красное на черном. А мы сидим на диване, рядом, и у нас галлюцинации на двоих. О том, как молоко смешивается с клубничным вареньем.
Шизуо слушает внимательно, а когда Изая заканчивает, обнимает за талию, притягивая.
- Забавно, - шепчет он Орихаре на ухо.
От Изаи пахнет клубникой, и Шизуо утыкается носом ему в макушку, вдыхая. Орихара нечаянно прокусывает губу, и кровь капает на бледную шею Хейваджимы. Красное на белом.
Каска за спиной Изаи прекращает курить, встает и кивает. Беззвучно шепчет: «Молодец». И это выглядит как благословение.
Шизуо закрывает глаза, а когда открывает – стены не расползаются, диван не проваливается, а на полу пушистый ковер.
Изая сидит рядом, он, кажется, только собирается принять свою дозу. Шизуо берет его за руку, отвлекая.
- Идем, я покажу тебе, каково на вкус молоко с клубничным вареньем, - говорит Хейваджима и уводит Изаю из комнаты с белой стеной – экраном.
-
-
05.04.2012 в 22:08И про благословение вторкнуло.
нз
-
-
05.04.2012 в 22:28-
-
05.04.2012 в 23:56автор, вам полагаются печеньки)
-
-
06.04.2012 в 08:05-
-
13.04.2012 в 12:14хотелось бы сказать больше - текст ведь хороший. но я не улавливаю идею. что вы пытались рассказать?)
пусть текст и о наркотиках, он должен нести идею большую, нежели благословение от галлюцинации и смешные символы сочетаний цветов)
и откройтесь, плз ^^
з.
-
-
14.04.2012 в 20:10На самом деле мне самой трудно припомнить первоначальную идею,ибо писалось на парах в полусонном состоянии.Кажется,я хотел что-то вроде Шизуо,который искал ответы на свои вопросы,которые даже себе задать боится,неосознанные.А тут попалась на глаза эта заявка,и я подумал,что Шизуо мог прийти за ответами к информатору.Ну,и далее продолжение сего банального сюжета.Так и получился этот отрывок из их вечера ^^
раскрытый теперь автор)
-
-
22.04.2013 в 03:54и "благословение" от Касуки тронули. спасибо за работу :з