1659 слов. Прошу сильно не ругать и тапками по голове не бить. Если что, заранее извиняюсь перед заказчиком. ООС, флафф... У меня вроде как всё.
- Может, ты всё-таки вылезешь из своего идиотского компьютера?! - Может, ты всё-таки заткнёшься, Шизу-чан? Ты мне работать мешаешь! - Знаю я, как ты там работаешь! Проституток для якудза подбираешь! - Хорошая мысль! И первой в списке будешь ты!!
С тех пор, как Изая и Шизуо начали сожительствовать (поскольку каждую ночь добираться до своего дома от чужого каждому было лень), все их несчастные соседи лишились замечательной возможности по-человечески спать. Ибо на вопрос «А что вы слушаете на ночь?» любой бы из них непременно ответил «Грохот, ор и мат за стенкой (снизу, сверху — нужное подчеркнуть». Не могли мирно уживаться Хейваджима и Орихара — по определению. В принципе, оба к этому как-то, да привыкли. И с тех пор они грызлись не только при встрече в Икебукуро, но и в квартире информатора — то есть сутками. Несложно было догадаться, во что это выльется одним «чудесным» вечером.
На этот раз они спорили о роли Изаи в жизни общества в целом и Хейваджимы Шизуо в частности. Тема была не новой, но это не мешало им до боли в горле орать друг на друга, подбирая различные аргументы и факты, доказывающие именно их точки зрения (если прилично выражаться). - Да ты просто заноза в заднице! Ну почему, почему я до сих пор тебя не придушил?! - Если кто тут и заноза, так это ты! Между прочим, вспомни, когда же я в последний раз был сверху? Что, не можешь? Правильно, потому что это было давно и неправда! Страсти, как всегда, бушевали в полную мощность. Даже для большой квартиры Изаи это порой бывало чересчур, и стены кое-где уже были пробиты взбесившимся Воплощением Жестокости. Впрочем, по-настоящему бесился пока только он: Орихара, хоть и кричал не меньше блондина и пару раз пускал ему кровь любимым ножом, не наносил серьёзных поверждений ни своему оппоненту, ни своей же квартире. До сего дня. - А ты вообще заткнись!! Между прочим, это ты всё начал! И в первый раз ты был сверху! Так что не возникай тут! И вообще, подстилкам положено молчать! Хейваджима так разошёлся, что не сразу заметил, как переменилось выражение лица Изаи. Брюнет резко замолчал и стиснул зубы, а в глазах зажёгся очень, очень злой огонь. Тонкие пальцы сжались в кулаки, и Шизуо заметил, что он что-то произнёс, но за голосом «бармена» слов не было слышно — невиданная редкость для последнего времени. - Что ты там вякнул? - прищурился Хейваджима, готовясь снова орать, отстаивая свои взгляды. - Я, во-первых, не вякнул, а сказал, а во-вторых — убирайся, - ненавистный голос сейчас был неожиданно тих и спокоен. - Чего?! - взвился блондин, но нож у самого горла заставил его замолчать. - Я разве непонятно сказал? - всё так же тихо спросил Изая и впился своими тёмными, по-настоящему серьёзными и злыми глазами в медовые. - У-би-рай-ся. Пошёл вон из моего дома. - С каких это пор подстилка смеет меня выгонять?.. И тут случилось самое невероятное: Орихара невольно обнажил зубы и сделал резкое движение свободной рукой. Пощёчина, быстрая и сильная, обожгла щёку Шизуо и оставила краснеющий след на память. Только сейчас «бармен» заметил, что информатор по-настоящему зол... И действительно может убить его — прямо здесь и сейчас. - Вон отсюда. Пока я тебе «колумбийский галстук» не сделал, - холодно и серьёзно. Хейваджима напрягся: «колумбийский галстук» - штука весьма неприятная. Не хотелось бы, чтобы Изая пропорол ему глотку и вытащил через неё язык, потому блондин выпустил воздух сквозь сжатые зубы и подхватил свою жилетку, которую не так давно снял. - Ушёл, - бросил он на прощание. - И чтобы я тебя тут больше не видел, - Орихара не орал, как истеричная баба, а говорил тихо и спокойно, но в то же время его голос был полон льда и злости. Дверь захлопнулась, и Шизуо, зло сплюнув, побрёл домой.
Несколько дней от информатора не было ни слуху, ни духу. Хейваджима хмуро повторял ежедневный ритуал: встал-поел-оделся, пошёл на работу, пошвырялся всем чем под руку подвернётся, пришёл домой, поел, спать. Дни были похожими один на другой, но он был к этому привыкшим. И всё-таки чего-то не хватало. И тогда блондин решил найти Изаю.
И нашёл. Поздним вечером — вернее, уже ночью, - в одной из подворотен между Синдзюку и Икебукуро. Орихара дрался с кучей каких-то парней, некоторые из которых, зализывая раны, уже удалялись в тьму города. Один из них внезапно ухитрился схватить его за руку, в который блестел нож. Информатор вскрикнул от боли — тот сжал тонкую кисть, выворачивая её — и выронил своё главное оружие. Брюнета припёрли к стенке, но он всё ещё сопротивлялся как мог. - Тихо-тихо, расслабься, - гоготали они, но Изая не собирался расслабляться. Он вывернулся из хватки, однако его снова перехватили и снова припёрли, ещё крепче. - Не вырывайся, хуже будет, - уверял кто-то. - Мы же не хотим сделать тебе больно, - поддакивал другой. - Ну же, не сопротивляйся. Побудь хорошей подстилочкой, а? Тебе ведь не впервой... - сказал третий. Тёмные глаза Орихары расширились, он слегка вздрогнул, а затем перестал противиться чужим рукам. Взгляд потускнел и обратился в никуда; казалось, информатор больше не замечал ничего вокруг, и ему было глубоко наплевать, кто и что с ним делает. Пальцы одного из парней коснулись застёжки на ремне... И сигарета в пальцах Воплощения Жестокости не то что согнулась пополам — переломленная и раздавленная упала к его ногам. В следующий миг выдранный автомат полетел в группу, обступившую брюнета. Тот даже не шевельнулся, потухший взгляд не двинулся с точки «нигде». Парни бросились врассыпную, а так, как кидать в них было больше нечего, Шизуо рванул к застывшей у стены фигуре в куртке с мехом. Теперь в проклятом переулке не было никого, кроме них, и Хейваджима мог всласть наораться на блоху. - Какого хрена?! - рявкнул он на Изаю, и тот поднял угасшие глаза на блондина. - О... Шизу-чан, - бесцветным, безжизненным голосом проговорил он. - А ты тут как оказался? - Тебя искал! - по спине «бармена» побежали холодные мурашки, а в сердце прокрался самый настоящий страх. Разве эти тусклые глаза — глаза Орихары? Разве может на его лице появиться выражение абсолютного безразличия ко всему? Что с ним случилось? Где его, его Изая? - Зачем? - прошептал он и усмехнулся — совсем невесело, даже апатично. - Зачем так напрягаться ради какой-то подстилки? Мог бы просто найти кого-то ещё. Зачем тебе я?.. В красно-карей глубине появилась горечь и безграничная боль, и Шизуо понял. Понял, что он натворил несколько дней назад, что сделал с Орихарой, почему он перестал сопротивляться, когда его назвали «подстилочкой»... Господи, неужели он так сильно задел его? Неужели он причинил ему такую боль? Вспомнился тот день: резко переменившиеся выражение лица и голос информатора, жгучая пощёчина, нож у горла... И его уставший, полный боли взгляд — здесь, сейчас. - Потому что я полный идиот, а ты не подстилка, - прошептал Хейваджима и коснулся мягких тёмных волос, провёл ладонью по шелковистой коже. - Изая... Прости меня. Прости... Если можешь. Блондин нерешительно наклонился к губам Орихары, осторожно коснулся их своими и, почувствовав, что ему отвечают, притянул к себе хрупкое, желанное тело. Брюнет ответил ему, а затем на щеке Шизуо невесть откуда взялась влага. Он отодвинулся — и окаменел: из тёмных глаз непрерывным, но тихим потоком лились слёзы. Изая с отчаянной надеждой глядел на блондина, даже не пытаясь вытереть солёные капли. - За что же прощать, если ты сказал правду? На правду не обижаются, - хриплым, тихим голосом произнёс Изая и попытался усмехнуться, но у него это не получилось. Сердце Хейваджимы содрогнулось от боли. Это же каким надо быть придурком, чтобы сделать такое с информатором? - Ты мне нужен, - слова диктовал не разум, но чувства. - Правда. Придурок, - непонятно, относилось ли последнее слово к самому Шизуо или всё же к Орихаре, который так неосторожно позволил себя ранить. Последний сдавленно всхлипнул и закусил губу, стараясь не выпустить рваный ритм дыхания из груди. «Бармен» прижал его к себе, пытаясь успокоить, пытаясь извиниться за неосторожно сказанные слова. Внезапно всхлипы стали перемежаться со смешками, и Хейваджима удивлённо посмотрел на информатора. Тот глядел на него, а на бледном лице появилась лёгкая, пусть и слегка дрожащая улыбка.
- А я всё думал, что же теперь делать, - тёмные, наконец-то живые глаза слегка блестели в свете выползшей из-за облаков луны и редких фонарей. - Я же не мог без тебя. Соскучился... Но раз выгнал, то не бегать же за тобой, упрашивая вернуться. Да и злость всё ещё грызла... Знаешь, Шинра-кун сказал, что я тень напоминаю. - Прости меня, - он должен добиться прощения. Как угодно — хоть кровью, хоть мольбами. Изая тихо усмехнулся — мол, всё, забыли, хватит уже вспоминать. - Расслабься. Всё в порядке. Давай лучше домой пойдём, - осторожно, словно Шизуо может отказать. Орихара иногда такой странный — неужели и правда думает, что такое возможно? Ведь вроде бы информатор — умный, значит. А такие глупости иногда делает — или говорит. - Хочешь сверху? - тихо, аккуратно. Никаких плохих воспоминаний. Брюнет пожимает плечами и улыбается. - Как скажешь. - Нет уж, теперь всё будет так, как ты скажешь. Ну или почти всё, - иногда справиться с собой просто нереально, но Орихара ему это всегда прощал. - Может, сначала лучше до дома дойдём? А там уже посмотрим, - красно-карие глаза сейчас тёплые и улыбающиеся. И у Хейваджимы на душе становится столь же тепло, он улыбается в ответ. - Хорошо, давай так, - осторожно, нежно обнимает за плечи — на улице похолодало, а на информаторе только тоненькая кофта, хоть и с длинным рукавом, и куртка, которую он всегда чуть спускает с плеч. - Да, кстати... Прости меня, - Изая виновато улыбается. - За что? - Ну... За ту пощёчину. - А... Ну, это же заслуженно. - И всё-таки... - Ладно, в таком случае — с тебя онигири с тунцом. - Договорились, - Орихара тихо смеётся, а Шизуо с облегчением вздыхает — наконец-то всё на своих местах, всё как надо. Сейчас они доберутся до тёплой и уютной квартиры информатора, посмотрят какую-нибудь чепуху по телевизору, съедят на пару онигири с тунцом, которые Изая готовит обалденно вкусно и улягутся спать — вместе. И отныне каждый день будет пусть немного, но ощутимо отличаться от других, и все они будут не серыми, а цветными — с лёгким, тёплым, любимым красно-коричневым оттенком в каждом.
Ну даже не знаю, автор. Конечно, вы предупредили об ООСе и флаффе, но такой Изая вызывает только смех; слезы, обида и прочие глубокие эмоции вообще ему не присущи.
ОК, ОК, афтар понял и приносит свои глубочайшие извинения с последующим обещанием либо писать лучше, либо не писать вовсе ^^" А можно попросить глубокоуважаемых хранителей сообщества это удалить, раз портит всем настроение? ^^"
-
-
23.02.2012 в 22:10- Может, ты всё-таки вылезешь из своего идиотского компьютера?!
- Может, ты всё-таки заткнёшься, Шизу-чан? Ты мне работать мешаешь!
- Знаю я, как ты там работаешь! Проституток для якудза подбираешь!
- Хорошая мысль! И первой в списке будешь ты!!
С тех пор, как Изая и Шизуо начали сожительствовать (поскольку каждую ночь добираться до своего дома от чужого каждому было лень), все их несчастные соседи лишились замечательной возможности по-человечески спать. Ибо на вопрос «А что вы слушаете на ночь?» любой бы из них непременно ответил «Грохот, ор и мат за стенкой (снизу, сверху — нужное подчеркнуть». Не могли мирно уживаться Хейваджима и Орихара — по определению. В принципе, оба к этому как-то, да привыкли. И с тех пор они грызлись не только при встрече в Икебукуро, но и в квартире информатора — то есть сутками.
Несложно было догадаться, во что это выльется одним «чудесным» вечером.
На этот раз они спорили о роли Изаи в жизни общества в целом и Хейваджимы Шизуо в частности. Тема была не новой, но это не мешало им до боли в горле орать друг на друга, подбирая различные аргументы и факты, доказывающие именно их точки зрения (если прилично выражаться).
- Да ты просто заноза в заднице! Ну почему, почему я до сих пор тебя не придушил?!
- Если кто тут и заноза, так это ты! Между прочим, вспомни, когда же я в последний раз был сверху? Что, не можешь? Правильно, потому что это было давно и неправда!
Страсти, как всегда, бушевали в полную мощность. Даже для большой квартиры Изаи это порой бывало чересчур, и стены кое-где уже были пробиты взбесившимся Воплощением Жестокости. Впрочем, по-настоящему бесился пока только он: Орихара, хоть и кричал не меньше блондина и пару раз пускал ему кровь любимым ножом, не наносил серьёзных поверждений ни своему оппоненту, ни своей же квартире. До сего дня.
- А ты вообще заткнись!! Между прочим, это ты всё начал! И в первый раз ты был сверху! Так что не возникай тут! И вообще, подстилкам положено молчать!
Хейваджима так разошёлся, что не сразу заметил, как переменилось выражение лица Изаи. Брюнет резко замолчал и стиснул зубы, а в глазах зажёгся очень, очень злой огонь. Тонкие пальцы сжались в кулаки, и Шизуо заметил, что он что-то произнёс, но за голосом «бармена» слов не было слышно — невиданная редкость для последнего времени.
- Что ты там вякнул? - прищурился Хейваджима, готовясь снова орать, отстаивая свои взгляды.
- Я, во-первых, не вякнул, а сказал, а во-вторых — убирайся, - ненавистный голос сейчас был неожиданно тих и спокоен.
- Чего?! - взвился блондин, но нож у самого горла заставил его замолчать.
- Я разве непонятно сказал? - всё так же тихо спросил Изая и впился своими тёмными, по-настоящему серьёзными и злыми глазами в медовые. - У-би-рай-ся. Пошёл вон из моего дома.
- С каких это пор подстилка смеет меня выгонять?..
И тут случилось самое невероятное: Орихара невольно обнажил зубы и сделал резкое движение свободной рукой. Пощёчина, быстрая и сильная, обожгла щёку Шизуо и оставила краснеющий след на память. Только сейчас «бармен» заметил, что информатор по-настоящему зол... И действительно может убить его — прямо здесь и сейчас.
- Вон отсюда. Пока я тебе «колумбийский галстук» не сделал, - холодно и серьёзно. Хейваджима напрягся: «колумбийский галстук» - штука весьма неприятная. Не хотелось бы, чтобы Изая пропорол ему глотку и вытащил через неё язык, потому блондин выпустил воздух сквозь сжатые зубы и подхватил свою жилетку, которую не так давно снял.
- Ушёл, - бросил он на прощание.
- И чтобы я тебя тут больше не видел, - Орихара не орал, как истеричная баба, а говорил тихо и спокойно, но в то же время его голос был полон льда и злости. Дверь захлопнулась, и Шизуо, зло сплюнув, побрёл домой.
Несколько дней от информатора не было ни слуху, ни духу. Хейваджима хмуро повторял ежедневный ритуал: встал-поел-оделся, пошёл на работу, пошвырялся всем чем под руку подвернётся, пришёл домой, поел, спать. Дни были похожими один на другой, но он был к этому привыкшим. И всё-таки чего-то не хватало. И тогда блондин решил найти Изаю.
И нашёл. Поздним вечером — вернее, уже ночью, - в одной из подворотен между Синдзюку и Икебукуро. Орихара дрался с кучей каких-то парней, некоторые из которых, зализывая раны, уже удалялись в тьму города. Один из них внезапно ухитрился схватить его за руку, в который блестел нож. Информатор вскрикнул от боли — тот сжал тонкую кисть, выворачивая её — и выронил своё главное оружие. Брюнета припёрли к стенке, но он всё ещё сопротивлялся как мог.
- Тихо-тихо, расслабься, - гоготали они, но Изая не собирался расслабляться. Он вывернулся из хватки, однако его снова перехватили и снова припёрли, ещё крепче.
- Не вырывайся, хуже будет, - уверял кто-то.
- Мы же не хотим сделать тебе больно, - поддакивал другой.
- Ну же, не сопротивляйся. Побудь хорошей подстилочкой, а? Тебе ведь не впервой... - сказал третий.
Тёмные глаза Орихары расширились, он слегка вздрогнул, а затем перестал противиться чужим рукам. Взгляд потускнел и обратился в никуда; казалось, информатор больше не замечал ничего вокруг, и ему было глубоко наплевать, кто и что с ним делает. Пальцы одного из парней коснулись застёжки на ремне...
И сигарета в пальцах Воплощения Жестокости не то что согнулась пополам — переломленная и раздавленная упала к его ногам.
В следующий миг выдранный автомат полетел в группу, обступившую брюнета. Тот даже не шевельнулся, потухший взгляд не двинулся с точки «нигде». Парни бросились врассыпную, а так, как кидать в них было больше нечего, Шизуо рванул к застывшей у стены фигуре в куртке с мехом. Теперь в проклятом переулке не было никого, кроме них, и Хейваджима мог всласть наораться на блоху.
- Какого хрена?! - рявкнул он на Изаю, и тот поднял угасшие глаза на блондина.
- О... Шизу-чан, - бесцветным, безжизненным голосом проговорил он. - А ты тут как оказался?
- Тебя искал! - по спине «бармена» побежали холодные мурашки, а в сердце прокрался самый настоящий страх. Разве эти тусклые глаза — глаза Орихары? Разве может на его лице появиться выражение абсолютного безразличия ко всему? Что с ним случилось? Где его, его Изая?
- Зачем? - прошептал он и усмехнулся — совсем невесело, даже апатично. - Зачем так напрягаться ради какой-то подстилки? Мог бы просто найти кого-то ещё. Зачем тебе я?..
В красно-карей глубине появилась горечь и безграничная боль, и Шизуо понял. Понял, что он натворил несколько дней назад, что сделал с Орихарой, почему он перестал сопротивляться, когда его назвали «подстилочкой»...
Господи, неужели он так сильно задел его? Неужели он причинил ему такую боль?
Вспомнился тот день: резко переменившиеся выражение лица и голос информатора, жгучая пощёчина, нож у горла...
И его уставший, полный боли взгляд — здесь, сейчас.
- Потому что я полный идиот, а ты не подстилка, - прошептал Хейваджима и коснулся мягких тёмных волос, провёл ладонью по шелковистой коже. - Изая... Прости меня. Прости... Если можешь.
Блондин нерешительно наклонился к губам Орихары, осторожно коснулся их своими и, почувствовав, что ему отвечают, притянул к себе хрупкое, желанное тело. Брюнет ответил ему, а затем на щеке Шизуо невесть откуда взялась влага. Он отодвинулся — и окаменел: из тёмных глаз непрерывным, но тихим потоком лились слёзы. Изая с отчаянной надеждой глядел на блондина, даже не пытаясь вытереть солёные капли.
- За что же прощать, если ты сказал правду? На правду не обижаются, - хриплым, тихим голосом произнёс Изая и попытался усмехнуться, но у него это не получилось. Сердце Хейваджимы содрогнулось от боли. Это же каким надо быть придурком, чтобы сделать такое с информатором?
- Ты мне нужен, - слова диктовал не разум, но чувства. - Правда. Придурок, - непонятно, относилось ли последнее слово к самому Шизуо или всё же к Орихаре, который так неосторожно позволил себя ранить. Последний сдавленно всхлипнул и закусил губу, стараясь не выпустить рваный ритм дыхания из груди. «Бармен» прижал его к себе, пытаясь успокоить, пытаясь извиниться за неосторожно сказанные слова. Внезапно всхлипы стали перемежаться со смешками, и Хейваджима удивлённо посмотрел на информатора. Тот глядел на него, а на бледном лице появилась лёгкая, пусть и слегка дрожащая улыбка.
-
-
23.02.2012 в 22:11- Прости меня, - он должен добиться прощения. Как угодно — хоть кровью, хоть мольбами. Изая тихо усмехнулся — мол, всё, забыли, хватит уже вспоминать.
- Расслабься. Всё в порядке. Давай лучше домой пойдём, - осторожно, словно Шизуо может отказать. Орихара иногда такой странный — неужели и правда думает, что такое возможно? Ведь вроде бы информатор — умный, значит. А такие глупости иногда делает — или говорит.
- Хочешь сверху? - тихо, аккуратно. Никаких плохих воспоминаний. Брюнет пожимает плечами и улыбается.
- Как скажешь.
- Нет уж, теперь всё будет так, как ты скажешь. Ну или почти всё, - иногда справиться с собой просто нереально, но Орихара ему это всегда прощал.
- Может, сначала лучше до дома дойдём? А там уже посмотрим, - красно-карие глаза сейчас тёплые и улыбающиеся. И у Хейваджимы на душе становится столь же тепло, он улыбается в ответ.
- Хорошо, давай так, - осторожно, нежно обнимает за плечи — на улице похолодало, а на информаторе только тоненькая кофта, хоть и с длинным рукавом, и куртка, которую он всегда чуть спускает с плеч.
- Да, кстати... Прости меня, - Изая виновато улыбается.
- За что?
- Ну... За ту пощёчину.
- А... Ну, это же заслуженно.
- И всё-таки...
- Ладно, в таком случае — с тебя онигири с тунцом.
- Договорились, - Орихара тихо смеётся, а Шизуо с облегчением вздыхает — наконец-то всё на своих местах, всё как надо. Сейчас они доберутся до тёплой и уютной квартиры информатора, посмотрят какую-нибудь чепуху по телевизору, съедят на пару онигири с тунцом, которые Изая готовит обалденно вкусно и улягутся спать — вместе. И отныне каждый день будет пусть немного, но ощутимо отличаться от других, и все они будут не серыми, а цветными — с лёгким, тёплым, любимым красно-коричневым оттенком в каждом.
-
-
02.03.2012 в 01:15Автор, я вас любить)
Не он
-
-
08.03.2012 в 18:43-
-
17.04.2012 в 05:34Спасибо, посмешили.
-
-
27.04.2012 в 20:44Ано... Это в хорошем или в плохом смысле? ^^" Если в хорошем, то очень рад) Если в плохом... То прошу прощения ТТ
-
-
27.04.2012 в 21:48-
-
29.04.2012 в 13:42-
-
19.03.2013 в 15:56-
-
19.03.2013 в 16:00